Эйслин по нескольку часов в день проводила в своей самодельной фотолаборатории. Тони она брала с собой, укладывая в детский манеж, купленный в магазине подержанных товаров. Она подкрасила в манеже перекладинки, положила новый матрасик, и манеж стал как новый.

Однажды после обеда она экспериментировала в темной комнате, применяя разные методы проявки снимков, и услышала отдаленный раскат грома. Сначала она не придала этому значения. Она привыкла ловить каждый звук Тони, а на остальное не обращала внимания.

Но гром слышался все явственнее, и она осознала, что приближается буря. Выбравшись из-за занавесок, что окружали ее рабочее место, Эйслин вошла в жилую часть трейлера.

Тони спокойно спал в манежике. Эйслин с тревогой решила, что задержалась дольше обычного, но, взглянув на часы, поняла, что еще не поздно, просто почему-то темно.

Она подошла к двери и выглянула в маленькое ромбовидное окошко. Над горами назревали черные тучи. Первая ее мысль была о Лукасе. Он уехал верхом рано утром, сказав, что направляется в горы вылавливать оставшихся беглецов табуна. Эйслин понадеялась, что он скоро вернется. Ей не нравилось потемневшее небо.

Поднялся ветер. Между домом и трейлером взметались вихри пыли. Эйслин решила, что не стоит одной тащить в дом Тони и фотопринадлежности. Лучше подождать возвращения Лукаса. Кроме того, шторм явно вот-вот начнется, в ближайшие минуты.

Еще раз посмотрев на ребенка, она вернулась за занавеску и с головой погрузилась в работу. Она отвлеклась, только когда трейлер потряс мощный удар. Ветер ударил по нему как кулаком. Эйслин услышала, как захныкал Тони. Она торопливо выбралась из-за занавески. Весь трейлер был ярко освещен призрачно-зеленоватым сиянием.

Тони заплакал. Эйслин рванулась к двери и распахнула ее. Ветер вырвал створку у нее из руки, и та с грохотом ударилась о стену трейлера. Она ступила на бетонное крыльцо и потянулась за дверью. В голую кожу впились, словно иглы, капли дождя. С неба ударил град. Все вокруг за секунды стало белым-бело.

– Господи! – воскликнула она, изо всех сил пытаясь закрыть дверь трейлера.

Над головой кипели иссиня-черные тучи. Все небо затянули низкие облака, напоминавшие бархатный занавес. В землю, танцуя и потрескивая, врезались зазубренные вилки молний и снова исчезали в грозовом небе. Гром был такой силы, что она едва слышала жалобный плач Тони.

В конце концов ей удалось закрыть и запереть дверь, но на это ушли практически все ее силы. Опустившись от усталости на корточки, она подползла к манежу и вытащила из него Тони. Она даже не осознавала, что вся вымокла, пока не прижала к себе ребенка. Волосы прилипли к голове, с них капала вода, попадая на малыша.

– Ш-ш-ш, Тони, все будет хорошо. – Эйслин успокаивала его, желая самой верить в собственные слова.

Где же Лукас?

Она крепко зажмурилась, представив, как он бредет где-то один посреди бури, как нещадно хлещут его дождь и град.

При каждом ударе ветра она боялась, что трейлер опрокинется и они с Тони окажутся под ним на земле. Она слышала, как в стены бьются какие-то обломки, в любой момент что-то могло разбить окно и залететь внутрь.

Тони вопил благим матом, Эйслин крепко прижимала его к груди. Его невозможно было успокоить, потому что он ощущал страх своей матери. Эйслин стала ходить по маленькому помещению, съеживаясь при каждой вспышке молнии. Она могла ударить в трейлер в любой момент.

– Лукас, Лукас, – повторяла она как заклинание.

Что с ним? Вдруг его лошадь перепугалась грозы и сбросила его? Вдруг он лежит сейчас где-нибудь без сознания? А вдруг он упал в расщелину и сломал ногу?

Ее разум бесконечно перебирал ужасные возможности, не пропуская ни одной. Эйслин прижималась щекой к макушке Тони и орошала ее слезами.

Она чувствовала себя маленькой и ничтожной. Бог гневался не на шутку и откровенно это показывал. Какое ему дело, если в его рукотворном шторме погибнут мать и дитя?

Ждать было хуже всего. Но что она могла сделать? Бежать к дому по открытому месту было бы опасно даже ей одной. А уж нести на руках Тони и защищать его своим телом и вовсе невозможно. Земля, не в силах впитать столько воды, превратилась в непролазную грязь. К тому же вокруг стояла непроглядная тьма, прерываемая лишь слепящими вспышками молний. Потерять дорогу было проще простого.

Ну почему она не вернулась в дом при первых признаках надвигающейся бури? В доме тоже было бы страшно, но там все-таки безопаснее, чем в трейлере.

Обвинять себя теперь бесполезно. Она приняла неумное решение, и теперь ей придется за него расплачиваться. Возможно, даже собственной жизнью и жизнью ее ребенка.

«Лукас. Лукас. Лукас…»

Она сидела на шатком стуле, оставшемся еще с тех времен, когда здесь жили Элис с Лукасом. Эйслин укачивала Тони, прижимая его к груди, бормотала под нос какую-то ерунду и ожидала веления судьбы.

Услышав звуки ударов, она в первый момент подумала, что это опять ветер бросает на трейлер камни и ветки. Но потом сквозь грохот донеслось ее имя. Она радостно вскрикнула и, спотыкаясь, стала пробираться по трейлеру:

– Лукас!

– Открой дверь! – прокричал он.

Не выпуская из рук Тони, она неловко, одной рукой, отперла замок. Дверь распахнулась, и Лукас почти ввалился внутрь, подгоняемый ветром. Эйслин с безудержными рыданиями бросилась ему на шею. Он крепко стоял на ногах, и только поэтому они все втроем не рухнули на пол.

Эйслин цеплялась за него, все время повторяя его имя. Он был насквозь мокрым, рубашка прилипла к телу, сапоги покрыты комьями грязи. Со шляпы, кожаным шнурком завязанной под подбородком, стекала вода. Но для Эйслин он никогда не выглядел прекраснее.

Они долго-долго сжимали друг друга в объятиях, не замечая, что трейлер заливает дождем через открытую дверь. Зажатый между ними Тони вопил и извивался. Лукас прижимал Эйслин лицом к своей шее и гладил по спине, пока не стихли ее мучительные рыдания.

– У тебя что-нибудь болит? – наконец спросил он.

– Нет. Я… С-со мной все нормально. Просто испугалась.

– А Тони?

– С ним тоже все хорошо. Он испугался, потому что чувствовал, как я боюсь. – Она прикусила нижнюю губу, опасаясь, что та сейчас задрожит. – Я боялась, что с тобой что-то случилось.

– Что-то действительно случилось. Меня застала врасплох гроза, – усмехнулся он. – Я видел ее приближение, но вернуться не успел. Мой мерин сбросил подкову, пришлось вести его под уздцы. Он испугался и совершенно не желал никуда идти.

Эйслин коснулась его лица и ощутила влагу. Она даже не заметила.

– Я думала, ты потерял дорогу. Или лежишь где-то раненый. Я не представляю, что бы мы делали без тебя.

– Ну а я чертовски перепугался, когда вернулся домой, а вас с Тони нет. – Он отвел с ее губ влажную прядь и коснулся губами рта. – Но теперь мы вместе. Единственная проблема – как вернуться в дом по открытому месту. Я сомневаюсь, что этот трейлер долго продержится. Снаружи мы будем в большей безопасности, чем внутри. Ты готова?

Эйслин кивнула, даже не думая о возможной опасности. Лукас был рядом. Она снова чувствовала себя под защитой.

– У тебя есть во что завернуть Тони? – спросил он.

У Эйслин были в трейлере запасные детские одеяла. Пока Лукас выглядывал на улицу, выбирая самый безопасный путь, она стала закутывать ребенка, пока тот не стал напоминать мумию. На плач она не обращала внимания, зная, что, как только его переоденут, накормят и успокоят, с ним все будет хорошо.

Лукас набросил ей на голову еще одно одеяло и завязал под подбородком.

– Оно вряд ли сильно поможет, но лучше, чем ничего. Теперь твоя главная задача – нести Тони. – Он сжал ее плечи и посмотрел прямо в глаза. – Все остальное уже моя забота.

Она кивнула:

– Хорошо, пойдем.

Ее память не сохранила подробностей пути, который обычно она проходила меньше чем за минуту. Он запомнился ей размытым пятном ветра, дождя, молний и страха. Едва они вышли из трейлера, как Эйслин потеряла в грязи обувь. Она попыталась выловить ее ногой, но Лукас заорал, перекрикивая шторм: